Продолжение про Геноцида и Шуригена.
читать дальшеНо не долго генерал ухаживал за больным. Через три дня глаза коршуна разверзлись. Случилось это как раз тогда, когда Ургант отлучился в дальние углы своего сада.
Полумертвый человек зябко поежился и повернулся набок. Тяжкий трехдневный сон мучил его, - в этом сне простирали к нему руки убитые соратники и сын, - а проснуться он не мог. И вот - наконец! Голос кого-то давно ушедшего прозвучал в голове, кольнул сердце - оно сжалось, и рухнуло это удушливое царство сна.
Шуриген понял, что уже не спит и слышит наяву пение птиц. Откуда-то шел свежий воздух. Он набрал его полную грудь, дабы окончательно прогнать ужасное сновидение. И открыл глаза. Точнее, разлепил веки. Первое, что он увидел - гранитный потолок. На нем играли солнечные зайчики. Значит, он в помещении, а рядом - улица… Значит, кто-то принес его сюда, и он лежит в кровати. И значит, погода сейчас ясная.
Но сделав попытку подняться на локтях, король-коршун застонал: всё тело болело. К тому же, невыносимо чесалось! Хотелось запустить пальцы под рубашку и когтями вцепиться в проклятую шкуру. Рубашки не было. Штаны были, и они были грязные. Простынь, на которой он лежал, тоже была грязная и воняла мочой. Сколько он здесь лежал?
Он перевел взгляд опухших глаз на всё остальное помещение. Комната была так же умощена гранитом, завалена разными инструментами и всякой утварью. Похоже на сарай.
Но где же сам хозяин? Или кто тут живет? Может, женщины? Это Бударан, значит, здесь живут родственники. Если здесь живут родственники, значит, они должны испытывать какие-то братские чувства. Иначе, зачем им понадобилось тащить его сюда, укладывать в постель? Ведь он отлично помнит, как без сил упал на каком-то каменном берегу - точно провалился в сон, и всё на этом закончилось. Грешным делом он подумал, что это отец притащил его сюда, но тут же эта мысль была отброшена: отец его никогда не видел, и он не видел отца. И глупости всё это, думать, что чужие люди, будь они даже бударанцами, будут проявлять сердобольность. Так что временную мягкотелость придется кое-как завязать на узел и засунуть себе в…
До ужаса болела спина! Где же этот чертов хозяин?
- Мать твою… твою мать… - зашипел Шуриген, с трудом садясь прямо и спуская голые ноги на холодный пол. Голова кружилась, перед глазами всё плыло. А еще ощущался голод. Знавал он голод и раньше, но таким истерзанным и разбитым он себя никогда не чувствовал.
Внезапно к нему пришло ощущение, что впервые за двадцать лет он спал на нормальной кровати, и что вокруг него стены - настоящие городские стены, а не могильник посреди степи. Хорошо было кости эдак размять… Лечь да полежать бы, но нет! Тут чего-то так припекло отлить, что хоть вешайся. Кое-как он свелся на ноги и, шатаясь, побрел на улицу, благо дверь была рядом, а сарай, как водится, был одноэтажным.
Улица оказалась осенним садом. Первые листы уже опадали с деревьев, летние цветы увядали, на их месте вырастали виданные и невиданные доселе плоды, а воздух был наполнен непередаваемым ароматом осеннего костра. Впрочем, король-коршун смог всё это рассмотреть только после справления нужды. Одно время он подумывал вернуться в сарай и лечь в кровать, но это место странным образом влекло его - так, как будто он уже где-то видел эти странные деревья, каменные здания, эту синюю землю… Не смотря на страшную боль в спине, не мог он отвести глаз от видневшихся сквозь деревья далеких гор. Так и стоял, пока не услышал чьи-то шаги. Дернулся, посмотрел на дорогу посреди пустыря, - по ней шел человек. Высокий и крепкий, как бык. Он что-то перебросил через плечо, что-то похожее… на рыболовную сеть. На нем были высокие сапоги и бударанская схента. Да это же… Энлиль!
- Энлиль! - вырвалось у Намко. Это было его первое слово, обращенное к человеку на этой земле. Голос его сделался хриплым, но человек, похоже, услышал его, а услышав, резко вскинул голову и ускорил шаг. Однако ж, это не может быть Энлиль! Энлиля убили. Или… он как-то чудом спасся?
- Энлиль, сучий потрох! Ты что же, жив?! - неожиданно даже для себя, крикнул Шуриген на бударанском. Но человек, оказавшись шагах в десяти от него, прищурился. А потом в два шага оказавшись рядом, внезапно схватил своим громадным кулачищем за больную шею и… бултых! Король-коршун через какое-то мгновение понял, что сидит в большом корыте с водой - из него поливали сад. Но почему, черт возьми, этот дурак Энлиль так обращается со своим предводителем?
- Раз уж ты встал, приятель, так умойся. Я не знаю никакого Энлиля. - громыхнул сверху чей-то бас. Действительно, голос не Энлиля.
Первым делом Намко встал и, мокрый с головы до ног, ступил на траву, а только потом уж посмотрел на человека, окунувшего его в корыто.
Бударанец! Он не думал, что бударанцы бывают краснокожими. Он думал, что есть только две окраски: белая и бледно-голубая. И глаза… казалось, они больше похожи на его глаза, а они - желтые и с маленькими зрачками… А в остальном этот человек, если не учитывать телосложение быка, был похож на Шуригена: пронзительный взгляд, заостренные носовые хрящи… челюсть только помощнее, и шлем он, вероятно, уже давно не одевал, если заплетал волосы в хвост.
- Насмотрелся? - по-бударански спросил Ургант, в это время сам рассматривая живого Намко с ног до головы.
Обычно острый на язык король-коршун стушевался и сначала не знал, что и ответить.
- Насмотрелся. - наконец сказал он, тоже по-бударански.
Генерал скрестил руки на груди.
- Так ты, оказывается, по-нашему говорить умеешь. Я уж думал переводчика звать.
- Я бударанец по крови, - ответил Кёте, чеканя каждое слово так, дабы краснокожий генерал понял, что он не просто говорит по-бударански, он еще и пишет по-бударански и думает по-бударански.
Геноцид молчал несколько секунд, еще раз обводя взглядом бледного человека и покусывая ноготь. Тот понял, что он сейчас всерьез над чем-то размышляет. Возможно, над дальнейшими действиями.
- Пойдешь со мной. - наконец властным тоном произнес бударанец. - Хотя нет, для начала ты вымоешься. Но не в этом отстойнике. Потом переоденешься. А потом… Будешь делать то, что скажу я. Как тебя зовут?
"Кёте Намко," - чуть не сорвалось с уст короля-коршуна.
- Шуриген. - сказал он.
- Отлично, Падающий. Слушай внимательно: если попытаешься удрать - запомни, тебя найдут и шкуру спустят. Здесь не очень-то жалуют гостей с Юга. Да и бежать тебе некуда.
Стой здесь, я сейчас вернусь.
И генерал, подобрав с земли свою сеть, решительно направился куда-то в сторону большого дома, обложенного мрамором.
Шуриген остался стоять, где стоял, только прислонился спиной к дереву.
"Черт, это какой-то начальник," - думал он. Повезло же нарваться на начальника, будь он неладен! Командир хренов. Попался бы в Степи, мои бы ребята Хирихоново учение не уважили бы, кишки бы выпустили только так…
Снова захотелось в постель.